Пугачев-победитель - Страница 64

Полчаса спустя к беседовавшим присоединился Шприхворт, который приехал к больной княжне Агате Он сообщил, что пугачевцы, задержавшиеся в Свиньине после разгрома отряда Потемкина, по какой-то еще неизвестной причине собрались и ушли из Свиньина на восток. Ушли так поспешно, что даже не все отнятые у Потемкина пушки увезли с собой и не всех пленных увели. Человек до полутораста солдат, прятавшихся по огородам и погребам, после ухода пугачевцев вышли из своих убежищ, откопали два орудия из-под обломков колокольни и пришли в Казань. По их словам, в Свиньине осталось еще три совершенно испорченные пушки. Значит, пугачевцы захватили только двенадцать орудий, да и на эти у них зарядов очень мало.

— Ну, радоваться особенно нечему, — сказал Петр Иванович. — У них и своя артиллерия уже достаточно сильна. Десятью или двенадцатью пушками больше — разница не столь велика. А вот ежели они отступили, то это, конечно, нам сильно на руку. Авось начальство воспользуется этим временем и успеет сделать, что надо, для защиты Казани.

К вечеру уже успевший отоспаться и прийти в себя молодой князь Курганов отправился на поиски Левшина и Лихачева. Лихачева он не нашел, но с Левшиным встретился у подъезда губернаторского дома. Ротмистр шел в местные драгунские казармы к своим гусарам, которые временно там разместились, и предложил Петру Ивановичу сопровождать его. По пути князь изложил Левшину свое желание поступить в левшинский отряд.

— Взять — возьму, — ответил Левшин, — но помни, князь, дело не шуточное. Это не в бирюльки играть. Я на тебя буду смотреть решительно так же, как на любого другого рядового. Даже больше, на первых порах, извини, ты для меня ниже того же Митрохина, не говоря уже о Сорокине

— Ничего! Я понимаю. Наконец, если Лихачев мог быть тебе полезным...

— С Лихачевым мне-таки пришлось порядочно потрудиться, — признался Левшин. — Я не сумел сразу относиться к нему надлежащим образом, потому что не верил в твердость его намерений и думал, что это ему скоро надоест и он от меня отстанет. Но теперь из него действительно начинает, делаться порядочный партизан, и мне было бы жалко с ним расстаться. Но ты новый человек. Я к тебе по долгу совести буду должен применить все правила, выработанные опытом с тем же Лихачевым. Смотри сам, идти или нет.

— Иду!

— Выдержишь ли?

— Клянусь тебе, что выдержу!

— Еще раз, смотри, говорю! Может статься и так, что пребывание в моем отряде станет для тебя невыносимым, но покинуть его не будет возможности.

— Не маленький, понимаю...

— Понимаешь ли, голубчик? Вот, послушай, в каких передрягах приходится бывать нам, партизанам. Три недели назад, после одной стычки у нас на руках оказались двое раненых, а нам приходилось утекать. Раненые стесняли. Ну, и вот мы, было, решили прикончить их. Понимаешь? Своих же собственных товарищей.

— Не может быть!

— В партизанской войне все может быть, голубчик!

— И вы их... убили?

— К счастью, нет. Совершенно случайно нашлась возможность сдать их на руки к верным людям. Но ведь это было счастливой случайностью, а могло выйти иначе...

Петр Иванович сцепил зубы, потом вымолвил решительно:

— Назвался груздем — полезай в кузов. Я твердо решил, а там будь, что будет. Я твой, на жизнь и на смерть!

— На жизнь и на смерть! — подтвердил Левшин.

Они добрались до драгунской казармы, где у ворот их встретил вахмистр Сорокин, с околачивавшимися на улице в свободный час земляками-драгунами. Вот тебе, Сорокин, новый рекрут — пошутил Левшин, кивая в сторону Петра Ивановича. — Придется его здорово вымуштровать.

— Ничего, вымуштруем! — весело откликнулся вахмистр. — Через мои руки, вашбродь, сколько барчуков прошло, и все в люди вышли.

— Кстати, — обратился Левшин к князю, — ты уж извини, голубчик, для тебя у нас в отряде место есть, а для твоего Фильки нету!

— Буду обходиться и без Фильки!

— Лихачеву я тоже поставил условие. Ксюшку пусть берет. Хотя мне это и не очень нравится, но она нам может пригодиться, как разведчица, девка и туда пролезет, куда нашему брату хода нет. А вот своего дядьку в отряд да еще какого-нибудь из слуг — дудки, не до них будет...

— А Петька-казачок? — поинтересовался Курганов.

— Петька — ловкий парнишка! — вмешался Сорокин. — Шустрый больно. Нам очень подходит. Кабы можно было побольше таких парнишек верных подобрать, вовсе доброе дело было бы.

Левшин подтвердил, что Петька, любимый казачок Лихачева, в самом деле приносит партизанскому отряду большую пользу, но в подробности не стал входить. Да и Курганову было не до расспросов, отряд Левшина рассчитывал покинуть Казань на рассвете, и таким образом для сборов у Петра Ивановича оставалось всего несколько часов. О том же, чтобы отряду задержаться в Казани, не могло быть и речи: со дня на день полчища Пугачева могли подступить к городу, обложить его, и тогда выбираться из Казани было бы уже трудно. Оставаться же в осажденном городе Левшин не желал.

— Гарнизон здесь достаточно силен, — сказал он. — Мой отряд в несколько десятков человек, конечно, мог бы принести и здесь некоторую пользу в случае осады, но гораздо большую пользу мы принесем, действуя по-своему, в тылу у мятежников, как самостоятельные партизаны. Имею на сей счет точные инструкции от Михельсона.

Утром следующего дня партизанский, отряд Левшина, едва отдохнувший после суточного пребывания в Казани, но пополнившийся на несколько человек, а главное, запасшийся амуницией и боеприпасами из местных цейхгаузов, покинул город, который лихорадочно готовился к обороне против показавшихся уже в окрестностях пугачевцев.